21.05.2025 09:04
Аналитика.
Просмотров всего: 2859; сегодня: 35.

Каждый несет свой крест. Первый казак на библейской горе

Председатель Кавказской археографической комиссии Евгений Вейденбаум в вышедшей в Тифлисе в 1901 году книге "Кавказские этюды" писал:

"Здесь был водружен крест, принесенный урядником Дахновым, и по средине его прибита медная доска (12 дюймов длины и 8¼ ширины) с надписью: "1850 г. 6/18 августа, в благополучное царствование императора Николая I, при наместнике Кавказском князе Воронцове, взошли на Арарат начальник триангуляции полковник Ходзько, Н.В. Ханыков, П.А. Александров, Ар. Ф. Мориц, П.К. Услар, П.И. Шароян и 60 нижних чинов"".

Это есть не что иное, как документально зафиксированный факт восхождения первого казака на вершину библейской горы Арарат – той самой, к которой после потопа причалил на своем богоспасаемом ковчеге ветхозаветный Ной с чадами и домочадцами.

Символ христианского обладания

Почетная миссия и лаконичная, но славная строка в истории достались уряднику Дахнову, уроженцу станицы Семикаракорской. На тот момент он служил в 37-м Донском казачьем полку.

Арарат – это не самая сложная для восхождения вершина в мире. По нынешним меркам, разумеется. Однако в конце XIX века взобраться на нее было отнюдь не простым делом. Альпинистские технологии в нашем современном понимании находились тогда в зачаточном еще состоянии. В горы шли, по сути дела, без какого бы то ни было специального снаряжения, а на себе приходилось тащить изрядный груз.

Что касается урядника Дахнова, то ему выпала не только огромная честь, но и серьезное испытание, доставить на культовую гору православный крест в 3 аршина (примерно 2 метра 13 сантиметров) высотой.

Исследователь истории казачества Андриан Петров приводит цитату из статьи "Восхождение на Большой Арарат в августе месяце 1850 года", размещенной в свое время в газете "Кавказ":

"Водрузить крест было поручено донскому казаку Дахнову, с величайшей ревностью принявшему эту дорогую для всякого христианина ношу на самом трудном подъеме на гору. Достигнув назначенного места, он упал на колени и после трех земных поклонов принялся устанавливать крест. По утверждении этого символа христианского обладания библейской горой все обнажили головы и искренне помолились Всевышнему".

Английские ходоки против русских ученых в погонах

Дабы не внести сумятицу, заметим, что это не было самым первым в истории восхождением на Арарат. Как минимум Ной там побывал в незапамятные еще времена. А уже в обозримые исторические периоды на этой горе отметились и русские экспедиции, и закордонные.

Скажем, в сентябре 1829 года немец на российской службе Иоганн Паррот взобрался сюда со своими помощниками Хачатуром Абовяном, Василием Федоровым, Алексеем Здоровенко, Матвеем Чалпановым, Ованнесом Айвазяном и Мурадом Погосяном. Потом были и другие экспедиции.

Но установить православный крест на знаковой вершине никто не сподобился. Здесь у казака Дахнова почетное первенство.

К тому же и качественно, и численно солидная (о чем и табличка на кресте свидетельствовала) группа покорила Арарат не из спортивного интереса, хотя и это было бы недурно, но, что называется, по делу.

То была знаменитая научно-исследовательская экспедиция под руководством полковника (в ту пору, а позже он и до генеральских чинов дослужился) Иосифа Ходзько. Геодезические и метеорологические исследования, военная топография – вот какие были прикладные задачи у служивых людей в зоне жизненных интересов Российской империи.

Евгений Вейденбаум в своих "Кавказских этюдах" прямо противопоставлял специфику восхождения на Арарат туристов, скажем, из Лондонского альпинистского клуба и команду Ходзько. Первые – "энергические и опытные альпийские ходоки" – не задавались никакими "специальными учеными целями". Для вторых "настоящая работа началась только с момента, как они вступили на высшую точку Арарата", и это при том, что "с достижением вершины оканчивается обыкновенно задача альпийских путешественников".

Под руководством Ходзько пять дней продолжались "правильные метеорологические и геодезические наблюдения". Причем члены экспедиции все это время то спускались в базовый лагерь, то поднимались обратно по мере необходимости. И только руководитель группы и еще один сопровождавший его казак, фамилию которого для нас история, увы, не сохранила, находились на вершине Арарата безотрывно. Если угодно, это был самый настоящий подвиг во имя науки. И исполнение воинского долга на высоком профессиональном уровне, разумеется, тоже.

Арарат принял первую русскую военно-геодезическую экспедицию сурово, снежной бурей. Наблюдения проводились при непрекращающихся морозах – от минус 3 до минус 13 градусов.

Иосиф Ходзько оставил такие воспоминания:

"Разрыв глубокую яму в снегу, погрузили в нее мою алжирскую палатку, оставив лишь небольшое отверстие для входа; посередине ее разостланные ковры заменяли постель. Таким-же порядком поставлена была возле другая солдатская палатка… Пищу приготовляли следующим образом: наполнив два медных таза древесным углем, с большим усилием разводили огонь; тогда импровизированный кашевар стремился приготовлять обед; замерзшее вино осталось нетронутым; чай, водка, портер, разбавленный кипятком, и снег, таявший во рту, составляли наши напитки. Устроившись таким образом, мы могли жить и наблюдать".

С горы на бурке

Когда задачи экспедиции были выполнены, группа Ходзько благополучно вернулась в долину. Причем полковник зафиксировал в своих записках достаточно экзотичный и рискованный способ спуска, который он испытал на себе.

"Я сел в сани и помчался стремительно вниз, – сообщал русский пионер горной триангуляции. – Но крутизна спуска заставила продолжать путь на бурке".

Сани на Арарат тащили по 6 казаков, поскольку от коней и мулов пришлось отказаться еще на ранней стадии восхождения. Угол подъема и погодные условия оказались непреодолимыми для вьючных животных, их пришлось вернуть к подножию горы.

Спуск на бурке, в принципе, тоже был вынужденной мерой. Продолжительное пребывание на вершине горы привело к тому, что у полковника Ходзько распухли ноги. Попросту говоря, идти вниз ему было крайне затруднительно. Скатившись с Арарата на бурке, он затем полтора месяца лечил последствия своего героического путешествия.

В каком состоянии вернулся к подножию казак, неотлучно находившийся на вершине вместе с начальником экспедиции, мы не знаем. Скорее всего, с ним все было нормально, раз в отчетах не осталось противоположной информации.

В любом случае, возвращение группы Ходзько стало триумфом российской военной науки, да и вообще человеческих возможностей. Не станем забывать, что события развивались во времена, когда далеко не все верили в саму возможность взойти на Арарат и вернуться оттуда живыми.

Что ж ты, спорщик, сдал назад?

Пикантная ситуация возникла на подготовительной стадии восхождения. Некий "богатый старик-армянин Артемий Григорьевич Калантаров, почтмейстер Эриванской губернии, предложил заклад в 6000 рублей в том, что нельзя подняться на вершину Арарата".

Внезапно пари принял наместник Его Величества на Кавказе князь Михаил Воронцов. Тот самый, который в свое время командовал русским оккупационным корпусом во Франции, плодотворно руководил Новороссией и построил в Крыму, в Алупке, великолепный дворец, известный нам по сей момент как Воронцовский.

Генерал предложил такую же сумму, заметьте, казенных денег, которые вместе со ставкой Калантарова были бы размещены в Эриванском казначействе, с тем чтобы победитель пари затем получил полновесные 12 000 рублей.

Кавказский наместник безоговорочно верил в успех десанта на Арарат. А вот Калантаров сдал назад, заволновался, стал пояснять, что его не так поняли. Дескать, просто нельзя убедиться, реально ли экспедиция взошла на гору.

На это Иосиф Ходзько ответил, что нет ничего проще:

"Укрепивши неподвижно трубу в окошко Эриванской крепости, откуда открывается свободный вид на Арарат, каждому легко будет видеть свет солнца, отраженный зеркалом гелиотропа, установленного на горе".

Гелиотроп, если что, это несложный геодезический инструмент, служащий для отражения солнечных лучей с одного пункта на другой.

Старый армянин окончательно испугался и отказался от спора, как писал полковник Ходзько, "к крайнему неудовольствию особенно князя Воронцова".

До и после Ноева ковчега

После экспедиции Ходзько казаки еще неоднократно поднимались на Арарат. Целый ряд таких восхождений зафиксирован в конце XIX – начале ХХ века. Большей частью речь шла о различных подразделениях Кубанского казачьего войска.

Как пишет Андриан Петров, младшие казачьи офицеры считали подобные выходы в горы полезными для личного состава. Тренировки, пусть и не предусмотренные планами боевой подготовки, "помимо физического развития и умению ориентироваться в условиях горной местности, позволяли еще более сплачивать воинский коллектив".

Здесь уместна цитата из "Кавказских этюдов" Евгения Вейденбаума:

"Ничто так не укрепляет и не освежает и душу, и тело человека, "малодушно погруженного, по словам поэта, в заботы суетного света", как пребывание среди величественной горной природы".

Разделял ли его мнение рядовой казачий состав, сказать затруднительно, а некоторые офицеры действительно видели в этом несомненную пользу.

Вот слова участника восхождений хорунжего 2-го пластунского батальона Кубанского казачьего войска, дворянина Терской губернии Константина Зембатова:

"Нельзя отрицать необходимость таких прогулок с привлечением большого количества людей. Такие прогулки, как упражнения в ходьбе и в совокупности с частыми столкновениями с враждебными нам курдами, представляют отличную практическую школу для охотничьих команд и их командиров".

Правда, за такие инициативы можно было и по папахе схлопотать от вышестоящего начальства, которое полагало, что казачий альпинизм – это чистое ребячество и попытки развеять тоску пограничной жизни, не более того.

Казаки штурмовали Арарат, как и прежде, без специального снаряжения, зачастую без палаток даже и с минимальным запасом продовольствия. Одеты были по уставу: черкески, полушубки, бурки, сапоги. Восхождения совершались с одной, реже с несколькими, ночевками. Совсем неплохо, учитывая, что высота Большого Арарата – 5165 метров.

Кроме специфических тренингов и военно-топографических исследований (а в такого рода экспедициях без казаков традиционно уже не обходилось), библейская гора, разумеется, манила и своей религиозной аурой. Для набожного казачьего сословия ступить на почву, по которой ходил сам Ной, – это было чем-то наподобие паломничества, и тут уж никакие трудности остановить не могли.

Военный топограф, геодезист, этнограф Андрей Пастухов, трижды водивший экспедиции на Большой Арарат (1893, 1894, 1895), писал, что казаки были очень мотивированы самой возможностью "побывать на вершине Священной горы, о которой они так много слышали в детстве". Причем у многих теплилась надежда найти фрагменты Ноева ковчега. Последнее, впрочем, никому из казаков не удалось. Или же мы об этом ничего не знаем.

Полковник Кубанского казачьего войска Федор Елисеев оставил после себя мемуары "Казаки на Кавказском фронте 1914–1917". Вот, что он писал:

"Наша третья сотня теперь идет без штаба полка, и это всем очень приятно. Двери всех вагонов открыты. Большинство казаков находятся со своими лошадьми, где запах сена и конюшни им милее казарменного вагона. Они, свесив ноги, сидят группами в дверях, рассматривают незнакомые места, весело шутят и поют без умолка песни, словно идут не на войну, а домой, в родимую сторонку. Мы с хорунжим Леурдой все время находимся среди казаков в их вагонах, отвечаем на многие вопросы по географии и истории сих мест, но больше поем с ними песни.

На утро следующего дня через окна офицерского вагона в юго-восточном направлении увидели громаднейшую конусообразную гору. Черная, таинственная, наполовину покрытая снегом, с круглою вершиною, она привлекла к себе внимание всех. Рядом с нею, восточнее, отделенная глубоким провалом, возвышалась такая же гора, с еще более выраженным острым конусом, но ниже первой и вся черная, словно осыпанная истлевшим пеплом.

— Што это? — спрашивают казаки недоуменно. Мы же сразу определили, что это и есть библейские Большой и Малый Арарат.

Так вот они какие, так хорошо нам знакомые по Ветхому Завету еще со школьной скамьи! И вспомнился сам Ной, виноградные лозы, охмелевший отец и его второй сын по имени Хам. Казаки просят нас в свои вагоны, чтобы от своих офицеров выслушать более подробно о ветхозаветной истории, что мы охотно и делаем, сами с волнением любуясь величественной и таинственной панорамой. Они так близко от нас!"

Причудливо переплетенные между собой библейские притчи, армейские будни, альпинизм и скалолазание, сбор бесценных данных для российских войск, житейские истории и обычные каждодневные казачьи подвиги…

А началось все с православного креста, поднятого на Арарат скромным донским урядником. В смысле, эта часть истории так началась. На самом-то деле все закрутилось куда раньше, даже и задолго до Ноева ковчега.

Автор: Руслан Мармазов. Портал «Российское казачество»

Изображение (фото): из открытых источников

Участники событий и другие указанные лица: